За окном шикарного тель-авивского гостиницы "Дан Панорама" занимается рассвет. Средиземное море из черно-синего превращается в голубое. Все мое естество рвется на поиски приключений, и хилое тело после ночного перелета требует подкрепления. Поэтому спускаюсь в ресторан и замираю от восторга: в Европе "шведские столы" такими длинными не бывают. Это уже потом мне объяснили, что в Израиле еда - национальный спорт. А теперь ограничиваюсь обзорной экскурсией и легким завтраком. При случае убеждаюсь, что рассказы о раздельном питании в Израиле - не миф: если предлагаются молочные кушанья, то мяса не допроситесь ни за какие деньги. Свинины и зайчатины тоже не ищите. Зато конина, верблюжатина и страусятина имеют здесь неизменный успех. Но что это я о таких никчемных материях? Все в сад! Точнее, на море. Дорогой наблюдаю, как в скверике стайка местных удодов "разбирается" из полностью нашими воробьями. Хотя нет. У самцов на щечках четко просматриваются дополнительные черные перышки вроде миниатюрных пейс. Это же нужно!

На пребольшое мое удивление, все пляжи оказываются бесплатными и государственными (в Израиле так повсюду). Ранние курортники заняли места на лежаках. На фоне побережья, застроенного дорогими гостиницами, все эти люди выглядят как минимум на тысячу долларов. Не желая проигрывать на их фоне, я направила стопы углуби шумного города.

Было несложно заметить, что в Тель-Авиве правил дорожного движения практически не существует. Иногда казалось, что машины проскальзывают просто под ногами углубляющих в свои дела пешеходов. Как-то незаметно улица переросла в гамирний восточный базар. И хоть вокруг изобиловал юный май, на рынке господствовала щедрая осень. У продажи - буквально все!

Еще немного поскитавшись тинявими улицами, я вернулась в гостиницу, где группы украинских журналистов уже ожидал гид, который представился Федором. Мы немного удивились, ведь в программе было сказано, что нашим чичероне должен быть такой себе господин Йонатан. Но наши сомнения быстро развеялись. Просто иврит - интересен язык, в котором звук "ф" в начале слова произносится как "п". В свое время Федор не захотел быть... (лучше сами подставьте) - и тогда родился Йонатан, что в переводе означает то же, что и греческий эквивалент - Федор, "Дар Божий". Благодаря этому замечательному гиду мы поняли, что Тель-Авив - веселый город. Трехкомнатная квартира около прекрасного пляжа Тель-Барух (одного из трех в израильской столице) стоит, например, 700 тысяч долларов. По-видимому, потому, что отсюда очень удобно доставаться к найкозир-ниших "злачных" мест Тель-Авива. Ночная жизнь здесь начинается в первую ночь и завершается утром. Недаром говорят: "Тель-Авив развлекается, Иерусалим молится, а Хайфа работает".

Впрочем, в городе есть и спокойные уголки. В старую Яффу, или Йоппии, как она называется в новозаветной книге "Деяний святых апостолов", мы по-трапили уже ночью. В настоящее время это - старинное сердце Тель-Авива, которое когда-то было морскими воротами Израиля, откуда отправлялись в свои путешествия пророк Иона, апостол Павел то множество других известных и неизвестных странствий. Около сорока лет тому назад отсюда выселили почти всех обитателей, провели капитальную реконструкцию старых кварталов, а затем продали дома тем, кто хоть как-то мог доказать, что он - художник. Таким образом и появились здесь сотни антикварных крамничек, галерей, выставочных залов и музеев. Узенькие улицы, названные почему-то в честь знаков Зодиака, - крученные и перекрученные, как гороскопы шахраюватих украинских астрологов. Но в одном месте они сходятся, образовывая небольшую площадь, над которой, - о, чудо! - просто в воздухе парит живое мандариновое дерево в бетонном яйце. Проводов, на которых держится конструкция, не видно, потому что композиция символизирует еврейский народ, который, даже рассеянный по всем мире, даже отлученный от своего корня, не згинув, а продолжал плодоносить. Еще одна незабываемая достопримечательность старой Яффы - домик, в котором апостол Петр воскресил Тавифу-ткачиху. Уже четыреста лет помещение принадлежит набожной армянской семье, которая все эти годы самоотверженно оберегает христианскую святыню от мусульманских посягательств. И только недавно помещение взяло под охрану государство. Письмо второе. Под пальмами Ерусалима

Аж туманится в голове: я в Святом Городе. Кажется, и назвать его иначе нельзя, так здесь чувствуется спре-сованисть времени и пространству. Вместо будильника слегка звенит весь континуум, напоминая, что судьба судила мне находиться в Иерусалиме лишь сутки - поэтому спать не годится. Хотя, наверно, то вызванивают сотни церквей всех конфессий во главе с храмом Воскресенья Христово. Зря протестанты не признают, что настоящие Голгофа и Греб Господний находятся под высоким сводом именно этого православного храма. Ведь равноапостольная царица Елена еще в начале четвертого века нашла здесь Животворный Крест Христов, от прикасания которого исцелился больной и воскрес умерший. Это и дало возможность отличить его от двух других крестов, на которых рядом с Иисусом были распяты разбойники.

Видела я и знаменитый монастырь Креста - в центральном иерусалимском парке, на том же месте, где праведный Лот посадил когда-то три веточки - кедровую, кипарисовую и сосновую. Они удивительным чином срослись, образовав невиданное дерево, что его позже царь Соломон использовал для построения первого Храма на горе Мориа. Потом из этого дерева сделали крест, на котором и был распят Христос. А теперь кусочки Голгофского Креста разнесены по всему свету, чтобы даровать благодать стражденним людям.

Спускались мы и в гробницу Пресвятой Богородици в Кедронский долине, где, как известно, ее пречистое тело находилось лишь три дня перед тем, как было взято на Небо. Поэтому-то нигде на земле не чествовал мощей Деву Марию. Католики, правда, показывают в турецком Эфесе другую гробницу Богородици, и православная традиция однозначно свидетельствует: ее местопребывание - на Святой Земле.

Колоссальное впечатление произвел Музей голокосту. В полной темноте, которая создает эффект неограниченной Вселенной, сияют тысячи, миллионы огоньков-звездочек - души погибших в гитлеровских застенках еврейских детей. А между тем монотонный голос диктора бесконечно долго называет их за именами... Это действительно очень страшно. А утром перед отъездом из Ерусалима у меня было приключение. Точнее, эпизод. Вообще ерусалимци встают рано - в шесть на улицах уже полно люда. Находчивые служащие и неторопливые ортодоксальные иудеи с удивлением и, как мне показалось, с осуждением смотрели на одинокую женскую фигуру в достаточно легком наряде. Если взвесить, что набожные хасидки при любой погоде должны быть в толстых чулках, двух плотных юбках и густых париках, то я выглядела немного легкомысленно. Однако не чувствовала ни одну вину. Более того - радовалась, потому что наконец стала настоящей прочанкой. Не хватало пустяка: пальмовой ветви, которая каждый паломник должен привезти домой из Святой Земли. Так вот: стою я и разглядываю маленькую паль-мочку на клумбе на предмет отламывания от нее ветви. Потом обхожу ее, обозреваю и решаю не наглеть. Уже возвращаюсь идти на поиски дикиших представителей местной флоры, как вдруг ко мне подходит полицейский и начинает на чистом иврите расспрашивать, кто я такая и чего мне здесь нужно. Очень милый, учтивый молодой мужчина. Поэтому я и объяснила ему с помощью всех известных мне еврейский слов наподобие "лэ хайм", "бесе-дер" и "шалом", что я журналистка из Украины и что я здесь гуляю. К счастью, он мне поверил, даже паспорта не попросил. Но было поздно: желание ободрать какую-то паль-мочку исчезло у меня вместе с языковым барьером. И где те паломники брали пальмовую ветвь? Письмо третье. На мертвом море

Я только что была на Мертвом море. В буквальном понимании "на". Лежала на этом наибольшем в мире водяном матрасе без всякого труда и тихонько убаюкивалась. Но такому уравновешенному сословные предшествовала отчаянная борьба с собственным телом, которое в этой невесомости расползается по поверхности воды, как масло по сковородке. Впрочем, аналогия на этом оканчивается, поскольку в этом наибольшем суходольном углублении мира поджариться невозможно. Весь излишне солнечный луч рассеивает дополнительная воздушная линза толщиной 400 метров. Купание дарует абсолютно незабываемые ощущения. Можно поднимать руки и ноги, класть председателя на воду, спокийненько читать книжку. А эти безумные туристы - я оттуда хорошо видела - хлюпочуться в бассейнах! Стоило так далеко ехать. Хотя, может, они перенюхали брому, которого здесь в атмосфере значительно больше нормы, и не имеют силу для дальних заплывов. Даже взгляды горячих еврейских мужчин, которые я время от времени ловила на своем расслабленном организме, не очень обжигали. Поэтому экономия крема от засмаги - очевидная.

Потом подошли люди в белых халатах и повели меня, горемычную, на процедуры. Мазали грязищей, массировали лицо, мыли и снова намащивали какими-то восточными притирками и кремами. А когда позволили встать, было впечатление, будто я вся сделана из ваты. Едва дошлепывала к номеру, упала на кровать и заснула сном праведници. Впрочем, если и с противоположной статью обходятся так же, как со мной, то, наверное, на Мертвом море даже горячие мужчины становятся праведниками.

Поднялась рано раненько совсем свежая и встретилась на пляже из псориазниками. Горемычные стесняются своего вида, поэтому купаются к восход солнца. Но ничего, им недолго мучаться. Ясное дело, в хорошем понимании слова. Мертвое море быстро помогает даже в самых тяжелых случаях, а его лечебный эффект (в частности относительно псориаза) сохраняется от шести месяцев до двенадцати лет. Гостиницы здесь стоят ничто себе, и, если разделить общую стоимость обитания и лечения на двенадцать, выйдет более дешево, чем каждое лето безуспешно страдать где-то на Херсонце. Можно пойти и другим путем: в кибуцах (сельских общинах) предлагают недорогое жилье, а в пятизвездочных гостиницах - качественное лечение. Хотя неплохо лечат и в самих кибуцах. Этот вариант имеет и дополнительные плюсы. Прямо на территории кибуца Ейн-геди, например, есть замечательный ботанический сад, где под каждое растение подведена рурочка для крапельного орошения. Поэтому растут там не только сухостийки кактусы и баобабы, но и ивы и "лилеисаронски". Просто какой-то слоган выходит: отдыхай, наслаждаясь - наслаждайся, лечась! (Кстати, от перестановки слов содержание не изменяется - признак правдивости лозунга).

Пометав Мертвое море, мы видели соляной столб - жену того же праведного Лота, которая из-за своего избыточного любопытства к судьбе наказанных Богом Содома и Гоморры, уже три с половиной тысячи лет не может сдвинуть с места. И хоть как хотелось в последний раз взглянуть обратно на оазис здоровья, я все же решила сдержаться. Письмо четвертое. Коралловое ожерелье Израиля

Переезд от Мертвого моря к Красному показался интересным и веселым, потому что наш гид Йонатан Федорович предложил развлечься: пожаловать к Меловой пещере на грани двух пустынь - Иудейской и Негев. Мы легкомысленно согласились, надеясь увидеть что-то вроде большого детского набора для рисования на асфальте. И ошиблись. Мел оказался не школьным, а строительным, то есть пылевидной. Нужно было нас видеть, когда мы наконец выползли из той пещеры. Зато же и купались потом с тройным удовольствием!

В Ейлати все спокойно. И над водой, и под. Я не надивуюсь, какие здесь уравновешенные рыбы. Вчера заплываю в коралловый заповедник (поверьте, сугубо случайно) и вижу вокруг себя целую кучу интересных рыбьих рылец. Они разглядывают меня, я -их, и все это тихо, благочинно. Аж вдруг нашу идиллию грубо нарушают. Берегом начинает бегать какой-то бевзь с громкоговорителем, что-то кричать непонятным языком и вымахивать ручищами. Я и сама знаю, что произвожу на мужчин неизгладимое впечатление, только чего же так шуметь? Мог бы сказать то же вечером, в уютном баре или ресторане.

Нет, израильтян понять иногда очень трудно. Они и сами это осознают. Ведь в стране живут евреи восьмидесяти "национальностей". Хотя к видовому разнообразию коралловых ри-боким все равно далеко. Этих здесь несколько сотен и все навдивовиж красивые. В Ейлати даже выдают солидные ихтиологические каталоги, и запомнить названия этих рыбок - красных, золотых, белых, изумрудных, синих, черных, в крапинку и полоску, с губками бантиком и рурочкой - просто невозможно. Остается одно - брать напрокат маску, трубку, ласты да и миловаться подводным миром. А кораллы здесь - красочные, как радуга! Картину дополняют сюрреалистические морские ежи, звезды и актинии.

Ужинали мы в подводном ресторане. После завершения его строительства все охнули - это "аквариум наоборот". Люди находятся в прозрачной банке, а вокруг нее плавает вся живность Красного моря. Сидим ужинаем, а за стеклом - то же, что и в тарелках. Смачного!

Утром на яхте прогуливались вдоль берега. Израильский кусочек побережья - небольшой, каких-то одиннадцать километров, зато отсюда в то же время видно четыре страны: кроме Земли Обетованной, еще и Иорданию, Саудовскую Аравию и Египет. Нам рассказали о коне короля Иордании, который (не король, а конь!) переплыл Акабску залив Красного моря и оказался в Израиле. Пришлось его депортировать назад. Письмо пятое и последнее. Среди детей пустыни

О конях мы еще раз вспомнили в местечке Рахат, в усадьбе бедуинского шейха, куда попали на обед, - конечно, тоже случайно. Выяснилось, что чистокровный скакун на Ближнем Востоке - не средство для передвижения, а невероятная роскошь, которая стоит не меньше "Мерседеса" последней модели. Сами бедуины удерживают верблюдов, которых оберегают и ласкают, и овец, каких стрижуть и режут. Каждому свое. А загадочному народу для полного счастья нужны лишь свобода и пустыня. Во время нашей израильской эпопеи я не раз видела бедуинские брезентовые, терти-перетерти палатки. Но не нужно думать, что это попрошайки - часто над палатками торчат самые модерные тарелки спутниковой связи. Просто быт у бедуинов невероятно упрощен, как и у всех кочевников. Но в последнее время картина начала изменяться: политика государства направлена на образование и обустройство бедуинских городов. Молодежь в принципе не против, а вот старые люди и в городах продолжают жить в своих палатках.

Рахат - сугубо бедуинский город. Евреи там не живут. Но бывают. Поэтому на вывесках исключительно арабский язь и... кириллица. Вещь впрочем, что в подобных местечках - самый дешевый "шопинг", поэтому сюда регулярно наведываются малоимущие Сндивски репатрианты.

Нашу небольшую группку шейх принял в собственном доме. Обстановка спартанская, однако аж сверкает чистотой. У шейха две жены, две невестки и две дочки - все чрезвычайной восточной красоты. Обедали на подушках, а кушанья, среди которых выделялся оранжевый душистый плов, - на огромных тацях перед нами. Для диких европейцев подают ложки. Шейх гостеприимно угощал, хотя с нами не ел - правовирному мусульманину не требуется трапезничать с женщинами. Сама собой завязалась светская беседа. Хозяин закончил два университета, обнимал солидные государственные должности. Не чуждается он и восточного юмора. В Киеве таких смешных анекдотов из жизни бедуинов я точно не слышала. Прощание и фотографирование затянулись надолго, поэтому в настоящий момент мы едва не опаздываем на самолет.

А так не хочется прощаться с единственной в мире страной, где мне действительно иногда бывало роднее и теплее, чем дома. Ну что же, даст Бог - вернусь...

[Гори]

[Маківка]

[Гори]

[Різне]

[Драгобрат]

[Горгани]

[Івано-Франківськ]

[Івано-Франківськ]